8. Роман Е. Замятина «Мы». Особенности жанра романа-антиутопии. Проблематика и поэтика. В романе “Мы” в фантастическом и гротесковом облике предстает возможный вариант общества будущего. Перед нами возникает странный, неузнаваемый и страшный мир, отгороженный от всего живого глухой стеклянной стеной. Мир Единого Государства, мир несвободы, единообразия, мир без любви, без музыки, без поэзии, без личности и, естественно, без души. Даже личные имена людей заменены цифрами, номерами. Д-503 - “нумер” главного героя. Это мир “нумеров”, которые верят и слепо подчиняются Единому Государству, а в сущности, одному человеку-Благодетелю. Бездушная техника вместе с деспотической властью превратили человека в придаток машины, отняли у него свободу и воспитали в рабстве. Человеку -“нумеру” было внушено, что “наша несвобода” есть “наше счастье” и что это “счастье” - в отказе от “я”. Внушено, что художественное творчество “уже не беспардонный соловьиный свист”, когда “всякий писал, что ему вздумается”, а “государственная служба”. А интимная жизнь тоже рассматривается как государственная обязанность, выполняемая по “табелю сексуальных дней”. Последующие события нашей истории показали, что опасения писателя были не напрасны. Наш народ пережил и горькие уроки коллективизации, и сталинизм, и репрессии, страх и застой. Очень многие сцены романа заставляют вспомнить недавнее прошлое: манифестация в честь Благодетеля, единогласные выборы. Но Е. Замятин показывает, что в обществе, где все направлено на подавление личности, где игнорируется каждое человеческое “я”, где единоличная власть является неограниченной, возможен бунт. Способность и желание чувствовать, любить, быть свободным в мыслях и поступках толкают людей на борьбу. Но власти находят выход: у человека при помощи операции удаляют фантазию - последнее, что заставляло его поднимать гордо голову, чувствовать себя разумным и сильным. Все же остается надежда, что человеческое достоинство не умирает при любом режиме. Эту надежду высказывает женщина, которая своей красотой побуждает на борьбу. Писатель настаивает на том, что не существует идеального общества, жизнь - это стремление к идеалу. И когда это стремление отсутствует, мы повторяем время застоя. В романе есть еще одна тема, созвучная сегодняшнему дню. Это экологическая тема. “Антиобщество”, изображенное в книге, несет гибель естеству жизни, изолируя человечество от природы. Автор мечтает выгнать “обросших цифрами” людей “в леса, чтобы они научились там у птиц, цветов, солнца”. Только это, по мнению автора, может восстановить сущность человека. В Едином Государстве воцарилось всеобщее «математически безошибочное счастье». Его обеспечивает само Единое Государство. Но счастье, которое оно даёт людям, - лишь материальное, а главное - в общих, одинаковых и обязательных для всех формах. Каждый получает сытость, покой, занятие по способностям, полное удовлетворение всех физических потребностей - и ради этого должен отказаться от всего, что отличает его от других: от живых чувств, собственных стремлений, естественных привязанностей и собственных побуждений. Словом от собственной личности. Само понятие «человек» заменено понятием «нумера», и золотые бляхи с присвоенными номерами каждый носит на груди. Человеческая жизнь перестала быть высшей ценностью, о чём свидетельствует также эпизод испытания Интеграла: десять нумеров, погибших при испытании, повествователь называет бесконечно малой третьего порядка. Материальные проблемы были решены в ходе Двухсотлетней войны.Что касается духовных запросов, то государство пошло не по пути их удовлетворения, а по пути их подавления, ограничения, строгой регламентации. Первым шагом было введение сексуального закона, который свёл великое чувство человеческой любви к «приятно - полезной функции организма». Насилие над личностью вызывает у людей не естественную болевую реакцию, а восторг. На первой странице романа появляется образ, который станет в нём центральным и обретёт особый символический смысл. Это образ Интеграла. Интеграл - важная деталь, принадлежащая научно - фантастическому плану замятинского произведения. Это космический снаряд, способный вырваться за пределы околоземной атмосферы, достичь иных миров, принести туда Благую весть о существовании Единого Государства и с помощью абсолютного знания, каким обладает этот рукотворный рай, пересоздать, «интегрировать» Вселенную, которая пока пребывает в состоянии «дикой свободы». Роман «Мы» можно назвать романом-предостережением. Предостережением против такого будущего, каким оно станет, если всё пойдёт так, как началось. Эти опасения писателя имели под собой серьёзные основания. Революционное общество действительно было готово отвергнуть всю общечеловеческую культуру, мораль и психологию именно как индивидуалистические
Роман Е. Замятина «Мы» производит на читателя неизгладимое впечатление. С одной стороны, это произведение фантастично, с другой - необыкновенно жизненно. Потому что «Мы» - роман-предостережение. Предостережение от опасности, подстерегающей нас на каждом шагу, опасности внушения и навязывания чужого мнения. И уж конечно у каждого человека должно быть свое счастье, хоть маленькое, но свое, индивидуальное, личное.
Роман «Мы» был написан в 1920 году. Замятин был инженером. До революции он жил в Англии и наблюдал, как технический
Прогресс постепенно овладевал всеми сторонами жизни человека. Вернувшись в Россию, в холодном, голодном Петербурге, насмотревшись на технический прогресс, он решил написать роман «Мы» - социальную утопию. Чрезвычайно интересен взгляд автора на будущее. Замятин показывает жизнь этих людей-роботов, единицы из которых могут нормально, по-человечески мыслить. Роман поражает схожестью с будущей действительностью.
В Едином государстве жили даже не люди, нумера у них не было имен, только нумера, например: Д-503, О-90. Всеми сторонами их жизни управлял Благодетель. Жили они за Зеленой Стеной, а снаружи «дикие невидимые
Равнины», неведомые цветы, животные. Все нумера существуют и действуют как единый организм. Встают, едят, работают, гуляют как один. «Мерными рядами, по четыре, восторженно отбивая такт, шли нумера - сотни, тысячи нумеров, в голубоватых юнифах, с золотыми бляхами на груди». Живут они в стеклянных комнатах, ведь им нечего скрывать. Их жизнь должна быть открыта, не должно быть ни одной мысли. Только глаза могут отражать мысли, душу. Поэтому их глаза должны быть в идеале синими или голубыми, как небо, оно всегда чисто и безоблачно: «Синее, не испорченное ни единым облаком».
«Человеческие головы непрозрачны, и только крошечные окна внутри: глаза». А облако в небе, как и мысль в голове нумера, словно бельмо на глазу. Если есть мысли, значит, нумер болен, его надо лечить. В жизни нумеров все должно быть ясно, у них все общее, они делают все по-одинаковому, работают, как единый организм, а значит, счастье у них одно на всех.
«Блаженство и зависть - это числитель и знаменатель дроби, именуемой счастьем». Но завидовать у них нечему, поэтому блаженство бесконечно. Для нумеров счастье вставать как один, подносить ложки ко рту, выходить на прогулку, ложиться спать одновременно. Но общего счастья нет и быть не может. У каждого человека своя голова, свои мысли, своя судьба. И управлять человеком, внушать ему чужие мысли нельзя. «Человек - как роман: до самой последней страницы не знаешь, чем кончится. Иначе не стоило бы и читать».
Нумерами управляет Благодетель, он говорит, приказывает им, что делать, когда им спать, есть, работать. Читая роман «Мы», невольно хочется провести параллель с советским временем. После революции строились огромные заводы, дома, разделенные на комнаты-клетки, столовые, школы, больницы, детские сады. Дети проводили в садах шесть дней в неделю, только там можно было вырастить и воспитать новое поколение. В романе «Мы» дети воспитывались отдельно от родителей, они не являлись собственностью «нумеров-родителей». «О чем с самых пеленок молились, мечтали, мучились? О том, чтобы кто-нибудь раз навсегда сказал им, что такое счастье, - и потом приковал их к этому счастью на цепь».
Но ведь истинное счастье, когда оно неожиданно, индивидуально, независимо. Замятин предупреждает нас, что очень опасно, когда кто-нибудь берет на себя ответственность утверждать или внушает, что существует всеобщее вечное счастье. Каждый человек должен искать свое счастье и бороться за него. Нельзя лишать человека индивидуальности - это уже несчастье. Нельзя превращать людей в стадо, в толпу фанатиков.
Роман «Мы» лучше помогает разобраться в жизненных ценностях. Нельзя лишать человека свободы, красоты и столь ценных для каждого родительской любви и материнской заботы. У нумеров отняли самое главное в жизни - любовь, любовь к ближним, родителям, детям, природе, искусству.
Нумерам с пеленок внушали, что счастье - это, будучи граммом, «почувствовать себя миллионной долей тонны», иметь одинаковые мысли со всеми. У них нет свободы выбора.
Замятин предостерегает нас от опасности потерять духовный мир, свои мысли, свой мир, отдаться во власть машин.
Гультяев Вадим
Исследовательская работа по роману Е. Замятина «Мы» актуальна. Жанр антиутопии широко распространён в литературе и кинематографе ХХ-ХХI веков. Ученику удалось показать развитие этого жанра, связь литературы начала ХХ века с современной литературой.
При анализе романа Е. Замятина Гультяев Вадим сумел объяснить значение названия произведения, показать художественные приёмы, используемые автором, охарактеризовать некоторых героев. Особый интерес представляет психологизм главного героя, составленный из цитат-размышлений. Он помогает понять внутренний мир героя, динамику его души.
Ученику удалось выявить основные проблемы романа. Таблица, демонстрирующая понятия «я» и «мы», помогает понять основной конфликт произведения.
Данная исследовательская работа может быть использована как теоретический материал при изучении романа Е. Замятина.
Скачать:
Предварительный просмотр:
Муниципальное общеобразовательное бюджетное учреждение
средняя образовательная школа села Амзя городского округа Нефтекамск
Анализ романа Е. Замятина «Мы»
(исследовательская работа)
Выполнил ученик 11 Б класса Гультяев Вадим
Руководитель преподаватель русского языка и литературы
Файзуллина Гульназ Мухаметзяновна
2011-2012 учебный год
Рецензия
Исследовательская работа по роману Е. Замятина «Мы» актуальна. Жанр антиутопии широко распространён в литературе и кинематографе ХХ-ХХI веков. Ученику удалось показать развитие этого жанра, связь литературы начала ХХ века с современной литературой.
При анализе романа Е. Замятина Гультяев Вадим сумел объяснить значение названия произведения, показать художественные приёмы, используемые автором, охарактеризовать некоторых героев. Особый интерес представляет психологизм главного героя, составленный из цитат-размышлений. Он помогает понять внутренний мир героя, динамику его души.
Ученику удалось выявить основные проблемы романа. Таблица, демонстрирующая понятия «я» и «мы», помогает понять основной конфликт произведения.
Данная исследовательская работа может быть использована как теоретический материал при изучении романа Е. Замятина.
1 . Жанр произведения.
2. Смысл заглавия романа
3. Конфликт между обществом и личностью
4. Понятие счастья и свободы в романе
5. Внутренняя борьба главного героя.
6. Актуальность произведения
7. Развитие жанра антиутопии в современной литературе.
С древнейших времен люди мечтали, что когда-нибудь придет время, когда между человеком и миром наступит полная гармония и все будут счастливы. Эта мечта в литературе отразилась в жанре утопии (основоположник жанра – Т.Мор). Авторы утопических произведений рисовали жизнь с идеальным государственным устройством, социальной справедливостью (всеобщим равенством). Построить общество всеобщего счастья представлялось делом несложным. Философы утверждали, что достаточно разумно структурировать несовершенный порядок, все расставить по своим местам - и вот вам земной рай, который совершеннее небесного.
Антиутопия является логическим развитием утопии и формально также может быть отнесена к этому направлению. Однако если классическая утопия концентрируется на демонстрации позитивных черт описанного в произведении общественного устройства, то антиутопия стремится выявить его негативные черты. Важной особенностью утопии является её статичность, в то время как для антиутопии характерны попытки рассмотреть возможности развития описанных социальных устройств (как правило - в сторону нарастания негативных тенденций, что нередко приводит к кризису и обвалу). Таким образом, антиутопия работает обычно с более сложными социальными моделями.
Антиутопия - жанр, который еще называют негативной утопией. Это изображение такого возможного будущего, которое страшит писателя, заставляет его тревожиться за судьбу человечества, за душу отдельного человека. Назначение утопии состоит прежде всего в том, чтобы указать миру путь к совершенству, задача антиутопии – предупредить мир об опасностях, которые ждут его на этом пути. Антиутопия обнажает несовместимость утопических проектов с интересами отдельной личности, доводит до абсурда противоречия, заложенные в утопии, отчетливо демонстрируя, как равенство оборачивается уравниловкой, разумное государственное устройство – насильственной регламентацией человеческого поведения, технический прогресс – превращением человека в механизм.
Роман Замятина «Мы» стал первым произведением, в котором черты этого жанра воплощены со всей определенностью. И для современного читателя Е.Замятин – прежде всего автор фантастического романа-антиутопии, поднявшего высокую волну в мировой литературе ХХ столетия.
«Роман «Мы» - это протест против тупика, в который упирается
европейско-американская цивилизация, стирающая, механизирующая,
омашинивающая человека», - писал о своём произведении Е. Замятин.
Замятин сумел написать книгу актуального и своеобразного жанра-антитезы - сатирическую антиутопию, разоблачающую сладкие иллюзии, которые вводили человека и общество в опасные заблуждения относительно завтрашнего дня, и насаждаемые сплошь и рядом вполне сознательно. По его стопам пошли в России А. Платонов, А. Чаянов, на Западе - О. Хаксли и Дж. Оруэлл. Этим художникам было дано разглядеть ту большую опасность, что несли с собой широко пропагандировавшиеся мифы о счастье с помощью технологического процесса и казарменного социализма. Своим романом «Мы» Замятин положил начало новой, антиутопической, традиции в культуре ХХ века.
Е. Замятин - писатель, которому удалось довольно точно разглядеть приметы антипрогресса в окружающей действительность первых лет советской власти. Конечно, предметом его размышлений становится не только технический прогресс, но и те общественные идеалы, которые выдвигались за непререкаемые истины.
Замятин работал над романом в годы гражданской войны. Он был очень прозорливого ума человек, с мощным логическим мышлением. В процессе работы почувствовал необходимость расширить круг проблем, он не стал ограничиваться политической сатирой современности, а решил все наблюдения использовать для более высокой цели: прогноза путей человеческой цивилизации. Писатель имел инженерное образование, и это позволило ему успешно прогнозировать, какими неприятностями для человечества может обернуться технический прогресс и торжество технократического сознания. Замятин писал роман - проблему, роман - предупреждение. Описывая общество, где поклонение всему техническому и математическому доведено до абсурда, он стремится предупредить людей о том, что технический прогресс без соответствующих нравственных законов может принести страшный вред.
Драматична история публикации романа «Мы». Писатель мечтал издать его на своей Родине! Но по цензурным соображениям роман появиться в России не мог, так как в то время он воспринимался многими как политический памфлет
на социалистическое общество. Наиболее четко эта точка зрения выражена в статье А.Воронского о Замятине, утверждавшего, что роман « целиком пропитан неподдельным страхом перед социализмом, из идеала становящимся практической, будничной проблемой». Не понял произведения Замятина и М. Горький, писавший в одном из своих писем в 1929 г.: «Мы» - отчаянно плохо, совершенно не плодотворная вещь. Гнев ее холоден и сух, - это гнев старой девы». Сочувственно отозвались о романе критик Я. Браун и Ю. Тынянов. Но их мнение не могло повлиять на общую ситуацию.
Между тем писатель читал свой роман на литературных вечерах в Москве и Ленинграде. Его узнали не только в России, но Замятин получил от крупной фирмы в Нью-Йорке предложение перевести роман на английский язык, и он принял это предложение. В 1924 году роман был опубликовал в Нью-Йорке. Вскоре появились переводы на другие – чешский и французский языки. Лишь в 1988 году, почти 70 лет спустя после его написания, роман вышел в России.
Дж. Оруэлл сказал: «Вполне вероятно, что Замятин вовсе не думал избрать советский режим глобальной мишенью своей сатиры. Он писал еще при Ленине и не мог не иметь ввиду сталинскую диктатуру, а условия в России в 1923 году были явно не такие, чтобы кто-то взбунтовался, считал, что жизнь становится слишком спокойной и благоустроенной. Цель Замятина, видимо, не изобразить конкретную страну, а показать, чем грозит машинная цивилизации».
По Замятину любой художественный образ в той или иной мере всегда автобиографичен. В случае с названием романа «Мы» и с героем романа это утверждение особенно справедливо. Название романа включает в себя и автобиографический элемент. Известно, что Евгений Замятин в годы первой русской революции был большевиком, восторженно приветствовал революцию 1917 года и, полный надежд, вернулся из Англии на родину - в революционную Россию. Но ему пришлось стать свидетелем трагедии революции: усиления «католицизма» властей, подавления творческой свободы, что должно было неизбежно привести к застою, энтропии (разрушению). Роман «Мы» - это отчасти и автопародия на свои былые миссионерски-просветительские революционные устремления, идеалы, проверка их на жизненность.
В годы написания романа вопрос о личности и коллективе стоял очень остро. У пролетарского поэта В. Кириллова есть стихотворение с таким же названием – «Мы»:
Мы несметные, грозные легионы Труда.
Мы победители пространства морей, океанов и суши,
Светом искусственных солнц мы зажгли города,
Пожаром восстаний горят наши гордые души.
Мы во власти мятежного, страстного хмеля;
Пусть кричат нам: «Вы палачи красоты»,
Во имя нашего Завтра - сожжем Рафаэля,
Разрушим музеи, растопчем искусства цветы.
Мы сбросили тяжесть наследья гнетущего,
Обескровленной мудрости мы отвергли химеры;
Девушки в светлом царстве Грядущего
Будут прекрасней Милосской Венеры...
Слезы иссякли в очах наших, нежность убита,
Позабыли мы запах трав и весенних цветов.
Полюбили мы силу паров и мощь динамита,
Пенье сирен и движенье колес и валов...
О, поэты-эстеты, кляните Великого Хама,
Целуйте обломки былого под нашей пятой,
Омойте слезами руины разбитого храма.
Мы вольны, мы смелы, мы дышим иной красотой.
Мускулы рук наших жаждут гигантской работы,
Творческой мукой горит коллективная грудь,
Медом чудесным наполним мы доверху соты,
Нашей планете найдем мы иной, ослепительный путь.
Любим мы жизнь, ее буйный восторг опьяняющий,
Грозной борьбою, страданьем наш дух закален.
Всё - мы, во всем - мы, мы пламень и свет побеждающий,
Сами себе Божество, и Судья, и Закон.
(1917г.)
В названии романа отражена главная проблема, волнующая Замятина: что будет с человеком и человечеством, если его насильно загонять в «счастливое будущее». «Мы» можно понимать как «я» и «другие». А можно как безликое, сплошное, однородное нечто: масса, толпа, стадо. Замятин показал трагедию преодоления человеческого в человеке, потери имени как потери собственного «я».
На протяжении всего романа идёт противопоставление «мы» и «я». Конфликт между обществом и личностью. «Мы» - это Государство, власть, масса. Там, где «мы», нет места индивидуальности, личности, оригинальности, творчеству, уникальности, фантазиям, чувствам, эмоциям.
Мы | |
Власть Единого Государства Бюро Хранителей Часовая Скрижаль Зелёная Стена Государственная газета Институт Государственных Поэтов и Писателей Единая Государственная Наука Стабильность Разум Математически безошибочное счастье Музыкальный завод Идеальная несвобода Детоводство Нефтяная пища Равенство | Состояние свободы Любовь Эмоции Фантазии Творчество Искусство Красота Религия Душа, духовность Семья, родители, дети Привязанности Неорганизованная музыка «Хлеб» Оригинальность |
Очень трудно превратить личность в винтик государственной машины, отнять его уникальность, отнять у человека желание быть свободным, любить, даже если любовь приносит страдания. И такая борьба идёт внутри героя на протяжении всего романа. «Я» и «мы» уживаются в нём одновременно. В начале романа герой ощущает себя лишь частью «мы» «…именно так: мы, и пусть это «Мы» будет заглавием моих записей».
В самом начале романа мы видим, какой восторг вызывает у героя-повествователя ежедневная маршировка под звуки музыкального завода: он переживает абсолютное единение с остальными, чувствует солидарность с себе подобными. «Как всегда, музыкальный завод всеми своими трубами пел Марш Единого Государства. Мерными рядами, по четыре, восторженно отбивая такт, шли нумера – сотни, тысячи нумеров, в голубоватых юнифах, с золотыми бляхами на груди – государственный нумер каждого и каждой. И я - Мы,
четверо, - одна из бесчисленных волн в этом могучем потоке». (запись 2-я).
Отметим, что в вымышленной стране, созданной воображением Замятина, живут не люди, а нумера, лишенные имен, облеченные в юнифы. Внешне схожие, они ничем не отличаются друг от друга и внутренне, неслучайно с такой гордостью восклицает герой, восхищаясь прозрачностью жилищ: « Нам нечего скрывать друг от друга». «Мы счастливейшее среднее арифметическое», - вторит ему другой герой, государственный поэт R-13.
Одинаковостью, механистичностью отличается вся их жизнедеятельность, подписанная Часовой Скрижалью. Это характерные черты изображенного мира. Лишить возможности изо дня в день выполнять одни и те же функции - значит лишить счастья, обречь на страдания, о чем свидетельствует история «О трех отпущенниках».
Символическим выражением жизненного идеала главного героя становятся прямая линия (как тут не вспомнить Угрюм-Бурчеева) и плоскость, зеркальная поверхность, будь то небо без единого облачка или лица, «не омраченные безумными мыслями». Прямолинейность, рационализм, механичность жизнеустройства Единого Государства объясняют, почему в качестве объекта поклонения нумера выбирают фигуру Тейлора.
Антитеза Тейлор – Кант, пронизывающая весь роман, есть противопоставление рационалистической системы мышления, где человек – средство, и гуманистической, где человек – цель.
Таким образом, идея всеобщего равенства, центральная идея любой утопии, оборачивается в антиутопии всеобщей одинаковостью и усредненностью («… быть оригинальным – это нарушить равенство», «быть банальным – только исполнять свой долг»). Идея гармонии личного и общего заменяется идеей абсолютной подчиненности государству всех сфер человеческой жизни. «Счастье – в несвободе», - утверждают герои романа. «Малейшее проявление свободы, индивидуальности считается ошибкой, добровольным отказом от счастья, преступлением, поэтому казнь становится праздником».
Обратим внимание, как прорывается авторский сарказм в изображении приговоренного, чьи руки перевязаны пурпурной лентой. Высшее блаженство
переживает герой в День Единогласия, который позволяет каждому с особой силой ощутить себя маленькой частицей огромного «Мы». С восхищением рассказывая об этом дне, герой с недоумением и иронией размышляет о выборах у древних (то есть о тайном голосовании). Но его ирония оборачивается авторским сарказмом: абсурдны «выборы» без права выбора, абсурдно общество, которое предпочло свободе волеизъявление единомыслие.
Идейным центром, к которому стягивается все в романе, являются свобода и счастье, соотношения в деятельности государства интересов коллектива и личности. Основная проблема – поиск человеческого счастья. Именно эти поиски счастья и приводят общество к той форме существования, которая изображена в романе. Но и такая форма всеобщего счастья оказывается несовершенной, так как счастье это выращено инкубаторным путем, вопреки законам органического развития.
Уже с первых страниц романа Е. Замятин создает модель идеального, с точки зрения утопистов, государства, где найдена долгожданная гармония общественного и личного, где все граждане обрели наконец желаемое счастье. Во всяком случае, таким оно предстает в восприятии повествователя – строителя Интеграла, математика Д-503. В чем же счастье граждан Единого Государства? В какие моменты жизни они ощущают себя счастливыми?
Возникает вопрос: как же достигается «тейлоризированное» счастье в романе Замятина? Как сумело Единое государство удовлетворить материальные и духовные запросы своих граждан?
Материальные проблемы были решены в ходе Двухсотлетней войны. Победа над голодом одержана за счет гибели 0,8 населения. Жизнь перестала быть высшей ценностью: десять нумеров, погибших при испытании, повествователь называет бесконечно малой третьего порядка. Но победа в Двухсотлетней войне имеет еще одно важное значение. Город побеждает деревню, и человек полностью отчуждается от матери-земли, довольствуясь теперь нефтяной пищей.
Что касается духовных запасов, то государство пошло не по пути их удовлетворения, а по пути их подавления, ограничения, строгой регламентации. Первым шагом было введение закона относительно взаимоотношений мужчины и женщины, который свел великое чувство любви к «приятно-
полезной функции организма».
Можно отметить авторскую иронию по отношению к рассказчику, который ставит любовь в один ряд со сном, трудом и приемом пищи. Сведя любовь к чистой физиологии, Единое Государство лишило человека личных привязанностей, чувства родства, ибо всякие связи, кроме связи с Единым Государством, преступны. Несмотря на кажущуюся монолитность, нумера абсолютно разобщены, отчуждены друг от друга, а потому легко управляемы.
Отметим, какую роль в создании иллюзии счастья играет Зелёная Стена. Человека легче убедить, что он счастлив, оградив от всего мира, отняв возможность сравнивать и анализировать. Государство подчинило себе и время каждого нумера, создав Часовую Скрижаль, Единое Государство отняло у своих граждан возможность интеллектуального и художественного творчества, заменив его Единой Государственной Наукой, механической музыкой и государственной поэзией. Стихия творчества насильственно приручена и поставлена на службу обществу, Обратим внимание на название поэтических книг: «Цветы судебных приговоров», трагедия «Опоздавший на работу». Однако, даже приспособив искусство, Единое Государство не чувствует себя в полной безопасности. А потому создана целая система подавления инакомыслия. Это и Бюро Хранителей (шпионы следят, чтобы каждый был «счастлив»), и операционное с его чудовищным газовым колоколом, и Великая Операция, и доносительство, возведенное в ранг добродетели («Они пришли, чтобы совершить подвиг», - пишет герой о доносчиках).
Итак, этот «идеальный» общественный уклад достигнут насильственным упразднением свободы. Всеобщее счастье здесь несчастье каждого человека, а его подавление, уравниловка, а то и физическое уничтожение.
Но почему же насилие над личностью вызывает у людей восторг? Дело в том, что у Единого Государства есть оружие, пострашнее газового Колокола. И оружие это – слово. Именно слово может не только подчинить человека чужой воле, но и оправдать насилие и рабство, заставить поверить, что несвобода и есть счастье. Этот аспект романа особенно важен, так как проблема манипулирования сознанием актуальна и в конце ХХ века, и в начале ХХI века.
Какие же обоснования, доказательства истинности счастья нумеров даны в романе?
Чаще всего Замятин их вкладывает в уста главного героя, который постоянно ищет все новые и новые подтверждения правоте Единого Государства. Он находит эстетическое оправдание несвободе: « Почему танец красив? Ответ: потому что это несвободное движение, потому что весь глубокий смысл танца именно в абсолютной, эстетической подчиненности, идеальной несвободе». Вдохновение в танце позволяет ему сделать вывод о том, что «инстинкт несвободы издревле органически присущ человеку».
Но чаще всего в основе законодательности лежит привычный для него язык точных наук: « Свобода и преступление так же неразрывно связаны между собой, как … ну, как движение аэро и его скорость: скорость аэро = 0, и он не движется, свобода человека = 0, и он не совершает преступлений. Это ясно. Единственное средство избавить его от свободы».
Подтверждение идеям Единого Государства звучит и в словах R-13.Он находит его в религии древних, то есть в христианстве, истолковывая его по -своему: « Тем двум в раю – был представлен выбор: или счастье без свободы – или свобода без счастья; третьего не дано, Они, олухи, выбрали свободу – и что же: понятно – потом века тосковали об оковах. и только мы снова догадались, как вернуть счастье …. Благодетель, машина, куб, газовый колокол, Хранители – все это добро, все это величественно, прекрасно, благородно, возвышенно, кристально чисто. Потому что это охраняет нашу несвободу – то есть наше счастье».
И наконец, чудовищную логику Единого Государства демонстрирует сам Благодетель, рисуя перед воображением трепещущего Д-503 картину распятия, он делает главным героем этой «величественной трагедии» не казненного, а его палача, исправляющего ошибки преступной индивидуальности, распинающего человека во имя всеобщего счастья.
Постигая чудовищную логику, а точнее идеологию Единого Государства, вслушаемся в его официальный язык. С первых же страниц романа бросается в глаза обилие оксюморонов: « благодетельное иго разума», « дикое состояние свободы», « наш долг заставить их быть счастливыми», «самая трудная и высокая любовь - это жестокость», «Благодетель, мудро связавший нас по рукам и ногам благодетельными тенетами счастья», «неомрачённые безумием мысли лица», «Вдохновение – неизвестная форма эпилепсии», «душа – тяжёлое заболевание».
Естественно, что личность, сформированная подобным общественным
укладом, ощущает себя ничтожеством по сравнению с силой и мощью
государства. Именно так оценивает свое положение главный герой в начале романа. Но Замятин изображает духовную эволюцию героя: от осознания себя микробом в этом мире Д-503 приходит к ощущению целой вселенной внутри себя. Замечу, что уже с самого начала герой, абсолютно «Мы», не лишен сомнений. Полному ощущению счастья мешают досадные изъяны - корень из минус единицы, раздражающий его тем, что находится вне ratio. И хотя герой стремится отогнать эти неуместные мысли, в глубине сознания он догадывается, что есть в мире что-то не поддающееся логике, рассуждению. Более того, в самой внешности Д-503 есть нечто, мешающееся чувствовать себя идеальным нумером – волосатые руки, «капля лесной крови». Да и факт ведения записей, попытка рефлексии, не поощряемой государственной идеологий, тоже свидетельствует о необычности центрального героя. Таким образом, в Д-503 остались крошечные рудименты человеческой природы, не подвластные Единому Государству.
Однако бурные перемены начинают происходить с ним с того момента, когда в его жизнь входит I-330. Первое ощущение болезни души приходит к герою, когда он слушал в ее исполнении музыку Скрябина. Вероятно, эта музыка была для Замятина не только символом духовности, но и символом иррациональности, непознаваемости человеческой натуры, воплощением гармонии, непроверяемой алгеброй, той силой, которая заставляет звучать самые тайные струны души.
Ощущение утраты равновесия еще более усугубляется в герое романа в связи с посещением Древнего Дома. И облачко на небесной глади, и непрозрачные двери, и хаос внутри дома, который герой едва переносит, -все это приводит его в смятение, заставляет задуматься о том, что никогда не приходило ему в голову: «… ведь человек устроен так же дико, как эти вот нелепые «квартиры», - человеческие головы непрозрачны; и только крошечные окна внутри: глаза». О глубоких изменениях, происходящих с героем, свидетельствует тот факт, что он не доносит на I-330. Правда, со свойственной ему логикой, он пытается оправдать свой поступок.
Главной деталью I-330 в восприятия героя становится икс, образованный складками возле рта и бровями; икс для математиков – символ неизвестного. Так на смену личности приходит неизвестность, на смену радостной условности – мучительная раздвоенность («Было два меня. Один я – прежний
Д-503, нумер Д-503, а другой … Раньше он только высовывал свои лохматые
лапы из скорлупы, а теперь вылезал весь, скорлупа трещала, вот сейчас разлетится на куски и … и что тогда?»). Развивается и восприятие героем мира, меняется и его речь. Обычно логически выстроенная, она становится сбивчивой, полной повторов и недоговоренности. Происходит радикальный перелом в мироощущении героя. Доктор ставит ему диагноз: «По-видимому, у вас образовалась душа». Плоскость, зеркальная поверхность становится объемной. Привычный мир рушится.
Так герой вступает в непримиримый конфликт не только с Единым Государством, но и с самим собой. Ощущение болезни борется с нежеланием выздоравливать, осознание долга перед обществом – с любовью к I-330, рассудок – с душой, сухая математическая логика – с непредсказуемой человеческой природой. Замятин мастерски показал,как меняется внутренний мир героя. И если в начале романа он считал себя частью «мы», то ближе к концу произведения он приобретает своё «я». Это «я» всегда в нём было, Об этом говорит ему I-330. «Я знала тебя…». Вместе с «я» герой приобретает душу, начинает верить в бога. Но «мы» одерживает победу и внутри героя, и в государстве.
«Я, Д-503, строитель Интеграла,– я только один из математиков Единого Государства.
Я победил старого Бога и старую жизнь.
На меня эта женщина действовала так же неприятно, как случайно затесавшийся в уравнение неразложимый иррациональный член.
Мне пришла идея: ведь человек устроен так же дико… - человеческие головы непрозрачны, и только крошечные окна внутри: глаза.
Я почувствовал страх, почувствовал себя пойманным.
Я отстегнулся от земли и самостоятельной планетой, неистово вращаясь, понёсся вниз…
Я стал стеклянным. Я увидел – в себе, внутри.
Было два меня. Один я – прежний, Д-503, а другой… Раньше он только
высовывал свои лохматые лапы из скорлупы. А теперь вылезал весь… И этот
другой - вдруг выпрыгнул…
Так приятно чувствовать чей-то зоркий глаз, любовно охраняющий от малейшей ошибки.
Мы шли двое –одно. Весь мир – единая необъятная женщина, и мы – в самом её чреве, мы ещё не родились, мы радостно зреем…всё – для меня.
Созрело. И неизбежно, как железо и магнит, со сладкой покорностью точному непреложному закону – я влился в неё… я – вселенная. …Как я полон!
Ведь я теперь живу не в нашем разумном мире, а в древнем, бредовом.
Да, и туман…всё люблю, и всё – упругое, новое, удивительное.
Я знаю, что это у меня есть – что я болен. И знаю ещё – не хочется выздороветь.
Душа? Это странное, древнее, давно забытое слово… Почему ни у кого нет, а у меня…
Я хочу, чтобы она каждую минуту, всякую минуту, всегда была со мной – только со мной.
…праздник – только с нею, только тогда, если она будет рядом, плечом к плечу.
А я поднял на руки I. Крепко прижал её к себе и понёс. Сердце во мне билось – огромное, и с каждым ударом выхлёстывало такую буйную, горячую, такую радостную волну. И пусть там что-то разлетелось вдребезги – всё равно! Только бы так вот нести её, нести, нести…
…кто «они»? И кто я сам: «они» или «мы» - разве я – знаю.
Я – растворился, я бесконечно малое, я – точка…
Был страшный сон, и он кончился. А я, малодушный, я, неверующий, - я думал уже о своевольной смерти.
Мне было ясно: все спасены, но мне спасения нет, я не хочу спасения…
«В тебе, наверно, есть капля лесной крови… Может быть, я тебя оттого и…»
Никто не слышит, как я кричу: спасите же меня от этого – спасите! Если бы у
меня была мать – как у древних: моя – вот именно мать. И чтобы для неё – я не
Строитель «Интеграла», и не нумер Д-503, и не молекула Единого Государства, а простой человеческий кусок – кусок её же самой – истоптанный, раздавленный, выброшенный… И пусть я прибиваю или меня прибивают – может быть, это одинаково, - чтобы её старушечьи, заросшие морщинами губы - -
Мне кажется – я всегда её ненавидел, с самого начала. Я боролся… А впрочем – нет, нет, не верьте мне: я мог и не хотел спастись, я хотел погибнуть, это было мне дороже всего…то есть не погибнуть, а чтобы она…
…а там, где кончается ваша конечная Вселенная? Что там – дальше?
Неужели я когда-нибудь чувствовал – или воображал, что чувствую это? Никакого бреда, никаких нелепых метафор, никаких чувств: только факты. Потому что я здоров, я совершенно, абсолютно здоров. Я улыбаюсь – я не могу не улыбаться: из головы вытащили какую-то занозу, в голове легко, пусто.
На другой день я, Д-503, явился к Благодетелю и рассказал ему всё, что мне было известно о врагах счастья. Почему раньше это могло мне казаться трудным? Непонятно. Единственное объяснение: прежняя моя болезнь (душа).
… за одним столом с Ним, с Благодетелем, - я сидел в знаменитой Газовой комнате. Привели ту женщину. В моём присутствии она должна была дать показания. Эта женщина упорно молчала и улыбалась. Я заметил, что у ней острые и очень белые зубы и что это красиво.
Она смотрела на меня,… смотрела, пока глаза совсем не закрылись.
И я надеюсь - мы победим. Больше: я уверен – мы победим. Потому что разум должен победить.»
Мир в романе Замятина дан через восприятие человека с пробуждающейся душой. И если в начале книги автор, доверяя повествование своему персонажу, все же смотрит на него отстраненным взглядом, иронизирует над ним, то постепенно их позиции сближаются: нравственные ценности, которые исповедует сам автор, становятся все более и более дороги герою.
И герой не одинок. Не случайно доктор говорит об “эпидемии души”. Но мужские образы более рациональны, законопослушны. Ими легче управлять. Женские же образы обладают более сильным характером. Всем своим
поведением бросает вызов Единому Государству I-330. Не принимая
всеобщего, «сдобного» счастья, она заявляет: «… я не хочу, чтобы за меня хотели другие, я сама хочу хотеть». Под ее влияние попадает не только Д-503, но и верноподданный поэт R-13, и доктор, выдающий липовые справки, и один из хранителей, и даже О-90, такая слабая и беззащитная, вдруг ощутила потребность в простом человеческом счастье, в счастье материнства.
А сколько их еще! И та женщина, что бросилась через строй к одному из арестованных, и те тысячи, которые пытались проголосовать «против» в День Единогласия, и те, кто пытался захватить Интеграл, и те, кто взорвал Стену, те дикие, уцелевшие после Двухсотлетней войны, назвавшие себя Мефи.
Каждого из этих героев Замятин наделяет какой-либо выразительной чертой: брызжущие губы и губы-ножницы, двоякоизогнутая спина, раздражающий икс. Целую цепочку ассоциаций вызывает эпитет «круглый», связанный с образом О-90: возникает ощущение чего-то домашнего, спокойного, умиротворенного, круг дважды повторен даже в ее номере.
Итак, Единому Государству, его абсурдной логике в романе противостоит пробуждающаяся душа, то есть способность чувствовать, любить, страдать. Душа, которая делает человека человеком, личностью. Единое Государство не смогло убить в человеке его духовное, эмоциональное начало. Почему же этого не произошло?
В отличие от героев романа Хаксли «О дивный новый мир», запрограммированных на генетическом уровне, замятинские нумера все-таки живые люди, рожденные отцом и матерью и только воспитанные государством. Имея дело с живыми людьми Единое Государство не может опираться только на рабскую покорность. Залог стабильности граждан «воспламеняться» верой и любовью к государству. Счастье нумеров уродливо, но ощущение счастья должно быть истинным.
Не убитая до конца личность пытается вырваться из установленных рамок и, может быть, найдет себе место в просторах Вселенной. Но сосед главного героя стремится доказать, что Вселенная конечна. Единая Государственная Наука хочет и Вселенную огородить Зеленой Стеной. Вот тут-то и задает герой свой главный вопрос: «Слушайте, -дергал я соседа. – Да слушайте же, говорю вам! Вы должны, вы должны мне ответить, а там, где кончается ваша конечная Вселенная? Что там дальше?»
16
На протяжении всего романа герой мечется между человеческим чувством и долгом перед Единым Государством, между внутренней свободой и счастьем несвободы. Любовь пробудила его душу, его фантазию. Фанатик Единого Государства, он освободился от его оков, заглянул за грань дозволенного: «А что дальше?»
Роман замечателен не только тем, что автор уже в 1920 году сумел предсказать глобальные катастрофы ХХ века. Главный вопрос, который он ставит в своем произведении: выстоит ли человек перед его все усиливающимся насилием над его совестью, душой, волей?
Рассмотрю, чем заканчивается в романе попытка противостоять насилию.
Бунт не удался, I-330 попадает в газовый Колокол, главный герой подвергается Великой Операции и хладнокровно наблюдает за гибелью бывшей возлюбленной. Финал романа трагичен, но означает ли это, что писатель не оставляет нам надежду? Замечу: I-330 не сдается до самого конца, Д-503 прооперирован насильно, О-90 уходит за Зеленую Стену, чтобы родить собственного ребенка, а не государственный нумер.
Роман «Мы» – новаторское и высокохудожественное произведение. Создав гротескную модель Единого Государства, где идея общей жизни воплотилась в «идеальную несвободу», а идея равенства – всеобщей уравниловкой, где право быть сытым потребовало отказа от свободы личности, Замятин обличил тех, кто, игнорируя реальную сложность мира, пытался искусственным образом «Осчастливить людей».
Роман «Мы» – это пророческий, философский роман. Он полон тревоги за будущее. В нем остро звучит проблема счастья и свободы.
Как сказал Дж. Оруэлл: «…этот роман – сигнал об опасности, угрожающей человеку, человечеству от гипертрофированной власти машин и власти государства – все равно какого».
Это произведение будет актуальным всегда – как предупреждение о том, как разрушает тоталитаризм естественную гармонию мира и личности. Такие произведения, как «Мы», выдавливают из человека рабство, делают его личностью, предупреждают о том, что нельзя преклоняться перед «мы», какими бы высокими словами это «мы» не окружали. Никто не имеет право решать за нас, в чем наше счастье, не имеет права лишать нас политической, духовной и творческой свободы. И поэтому нам, сегодняшним, решать, что в нашей жизни
будет главное «Я» или «Мы».
Многие писатели ХХ века обращались к жанру антиутопии. Жанр антиутопии расцвел после Первой мировой войны, когда на волне революционных преобразований в некоторых странах попытались воплотить в реальность утопические идеалы. Главной из них оказалась большевистская Россия, потому ничего удивительного, что первая великая антиутопия появилась именно здесь. В 1920-х годах «Ленинград» Михаила Козырева, «Чевенгур» и «Котлован» Андрея Платонова. Среди зарубежных антисоциалистических произведений выделяются «Будущее завтра» Джона Кенделла (1933) и «Гимн» Эйн Рэнд (1938).
Еще одна широко распространенная тема антиутопий тех лет - антифашистская, направленная в первую очередь против Германии. Уже в 1920 году американец Мило Хастингс выпустил роман «Город вечной ночи»: Германия отгораживается от всего мира в подземном городе под Берлином, где устанавливается «нацистская утопия», населенная генетически выведенными расами сверхлюдей и их рабов. А ведь НСДАП возникла лишь за год до этого! Любопытные антифашистские книги принадлежат перу Герберта Уэллса («Самовластие мистера Парэма», 1930), Карела Чапека («Война с саламандрами», 1936), Мюррея Константайна («Ночь свастики», 1937).
Впрочем, доставалось и традиционному капитализму. Одна из вершин антиутопии - роман британца Олдоса Хаксли «О дивный новый мир» (1932), где изображено технократическое «идеальное» кастовое государство, основанное на достижениях генной инженерии. Ради пресечения социального недовольства люди обрабатываются в особых развлекательных центрах или с активным использованием наркотика «сомы». Разнообразный секс всячески поощряется, зато такие понятия, как «мать», «отец», «любовь» считаются непристойными. Человеческая история подменена фальшивкой: летосчисление ведется от Рождества американского автомобильного магната Генри Форда. В общем, капитализм, доведенный до абсурда...
Попытки построения «нового общества» подверглись беспощадному осмеянию в классических антиутопиях другого британца - Джорджа Оруэлла. Место действия повести «Скотный двор» (1945) - ферма, где «угнетенные» животные под руководством свиней изгоняют хозяев. Итог - после неизбежного развала власть переходит к жестокому диктатору. В романе «1984» (1948) показан мир недалекого будущего, разделенный тремя тоталитарными империями, которые находятся друг с другом в весьма неустойчивых отношениях. Герой романа - обитатель Океании, где
восторжествовал английский социализм и жители находятся под неусыпным
контролем спецслужб. Особое значение имеет искусственно созданный «новояз», воспитывающий в людях абсолютный конформизм. Любая партийная директива считается истиной в последней инстанции, даже если противоречит здравому смыслу: «Война - это мир», «Свобода - это рабство», «Незнание - сила». Роман Оруэлла не утратил актуальности и сейчас: «политкорректная диктатура» общества побеждающего глобализма в идеологическом отношении не так уж сильно отличается от нарисованной здесь картины.
Близки к идеям Оруэлла более поздние «451 по Фаренгейту» Рэя Брэдбери и «Заводной апельсин» Энтони Берджесса (обе - 1953). Антиутопии сочиняли советские писатели-диссиденты: «Любимов» Андрея Синявского (1964), «Николай Николаевич» Юза Алешковского (1980), «Москва 2042» Владимира Войновича (1986), «Невозвращенец» Александра Кабакова (1989). Модернизированной версией антиутопии стал классический киберпанк, герои которого пытаются выжить в бездушной информационной технократии.
Ныне антиутопия продолжает оставаться востребованным направлением, во многом смыкаясь с политической фантастикой. Ведь западное общество, несмотря на глянцевый блеск, далеко от совершенства, а перспективы его развития вызывают обоснованную тревогу («Королевская битва» Коушуна Таками, «Акселерандо» Чарльза Стросса). В трилогии Скотта Вестерфельда «Уроды» мир будущего погряз в гламуре: безупречная красота возведена в культ, и любой, кто пытается сохранить свои индивидуальность, становится парией. Антиглобалистская фантазия Макса Барри «Правительство Дженнифер» показывает мир, который почти полностью находится под управлением США. Думаете, грянул расцвет демократии? Дудки!
В Америке особый всплеск интереса к антиутопиям наступил после событий 11 сентября, когда под предлогом борьбы с террористами правительство повело наступление на права граждан. Уже лет пять из списков американских бестселлеров не исчезают книги Оруэлла, Хаксли, Брэдбери, Берджесса. Их страхи оказались небеспочвенны...
Что ждет нас в будущем? По какому пути пойдет человечество? Возможно,
люди, наконец, научатся на ошибках прошлых поколений и построят совершенное общество. Или изберут пагубный путь, сделав жизнь отдельного человека абсолютно невыносимой. Эти вопросы будут актуальны всегда.
Заключение
Данная исследовательская работа представляет собой анализ романа Е. Замятина «Мы». Он включает также характеристику жанров утопии и антиутопии. Можно провести сопоставительный анализ романа с другими произведениями этого жанра.
Использованная литература:
- Википедия. Утопия. Антиутопия.
- Руденко Оксана «Счастье без свободы или свобода без счастья – третьего не дано?»
- Тузовский И. Д. Светлое завтра? Антиутопия футурологий или футурология антиутопий. Челябинская академия культуры и искусств. 2009г.
В произведении Замятина “Мы”, которое называют антиутопией, нарисован мир: абсурдный, но ужасающе похожий на тот, в котором мы живём. Писатель затронул не только проблематику большевистской политики, но и поглощения техническим прогрессом духовной стороны жизни. В произведении “Мы” анализ романа позволяет сделать вывод, что он по-прежнему актуален и абсолютно оригинален. Полный анализ произведения, который вы сможете найти в нашей статье, будет полезен учащимся 11 класса для подготовки к уроку литературы, тестированию или творческим работам.
Краткий анализ
Год написания – 1920 год.
История создания – Роман написан после революции, а опубликован в России в 1988 году.
Тема – жизнь людей в условиях тоталитарного общества.
Композиция – произведение написано в форме конспекта инженера Д-503, 40 записей, которые прослеживают “оживание” человека и последующую “ампутацию” его души.
Жанр – роман-антиутопия с элементами сатиры.
Направление – неореализм. Элементы фантастики следует рассматривать как художественную составляющую, не влияющую на жанр и направление.
История создания
После возвращения из Англии во время гражданской войны Евгений Замятин создаёт свой шедевральный роман. Глядя в далёкое будущее, писатель увидел и “напророчил” многие вещи, которые стали реальными совсем недавно. Его расчёт оказался верным, а творческий потенциал – удивительно самобытным. Прекрасно понимая, что в России ему не стоит пытаться напечатать своё произведение, Замятин отдаёт его на публикацию за границу. В 1923 году роман был напечатан в Нью-Йорке на английском языке, а в 1952 – на русском, там же, где и впервые.
Слава писателя дошла до родины, но суть романа была искажена. В 1929 году на Евгения Замятина обрушился шквал литературной критики, обвиняющей его в искажении действительности, начались притеснения, травля: жизнь и творчество в России стало невозможным. Писатель обращался с И. В. Сталину с письменной форме, однако был вынужден уехать за границу.
Непринятие и вражеская интерпретация существующей политической системы – совсем не то, что хотел донести автор до читателя. Социализм не был чужд Замятину, скорее – напротив. Но жёсткие перегибы, нездоровые тенденции, которые могли в будущем стать катастрофой для духовности страны и отдельной личности, Евгений Замятин рассмотрел ещё в зародыше. Не секрет, что многие писатели, которые погружались в мир будущего, оказались предсказателями, особенно свойственно это было для автора “Мы”, учитывая его образование и профессиональную деятельность. За спиной уже опытного писателя был политехнический институт (факультет кораблестроения) и работа за границей в качестве инженера. На замысел романа оказали влияние впечатления из поездки и жизни в Англии. Евгений Замятин считал, что настоящая литература, как и всякое другое искусство, может существовать только там, где есть полная свобода, “бунтари, отшельники, мечтатели”.
Тема
Антиутопия поднимает ряд проблем , которые неминуемо грозят человечеству: потеря индивидуальности, духовности, обезличивание, общая универсализация. Смысл названия романа является ярким сигнальным стилистическим приёмом: нет людей, характеров, эмоций, есть общее, пустое, безликое “мы”.
Имеется в виду жизнь человека в условиях тоталитарного общества: образ всевидящего Благодетеля вызывает страх. По прошествии 1000 лет с момента последней революции на земле осталось только 2 процента населения, это те, кто выжил после войны между городом и деревней. Символично, что их отделяет Великая стена (очень прозрачная параллель с ситуацией в России во время правления Сталина) от другого дикого, опасного мира. Изображение Единого государства – точная копия политики тоталитаризма, которая стремилась контролировать все сферы жизни людей, даже семью. В своей жёсткой искромётной сатире Замятин дошёл до грани, придумав отсутствие любви, розовые билеты, право человека обладать другим человеком, если возникло желание близости. Таким образом, Единое государство уничтожает всякую привязанность, семейность, ревность и другие пагубные понятия прошлого. Одинаковые квартиры, стеклянные стены, униформа, прогулки строем – ужасающая аллегория, которая так близка к действительности, завуалированной под счастливую жизнь.
Композиция
Действие романа начинается весной. Тон записей рабочего довольный и восторженный: он видит свой мир идеальным, ничто не омрачает его восприятия реальности. События романа заканчиваются осенью, в пору грусти, тоски и угасания всего живого.
Произведение написано в форме конспекта, дневниковых записей инженера – нумера Д-503 от первого лица. 40 дневниковых записей, которые становятся удивительной историей с печальным финалом – вот структура и основа композиции.
Идеология, история и “мудрая политика” Благодетеля – вот то, что составляет большую часть произведения. Логические выводы главного героя, его стремительно меняющаяся жизнь – то, что подаётся через призму, принятых в обществе будущего, норм, становится содержанием дневниковых записей. Изначально они были написаны, чтобы возвеличить идеальную реальность Единого государства, но у Д-503 начинает появляться душа. Это считается заболеванием, но поддаётся лечению в идеальном мире будущего.
Жанр
“Мы” – роман-антиутопия с элементами сатиры . Антиутопиями называют не те произведения, которые конфликтуют с существующим строем, а своеобразное социальное предвидение. Писатель заглядывает в будущее и делает неутешительный прогноз. Для Замятина, человека с “математическим” мышлением, это было достаточно просто, даже очевидно.
Антиутопия – всегда ответ на утопию, в нашем случае на счастливое будущее, которое обещал людям новый политический строй. Нужно отметить, что роман “Мы” повлиял на творчество ряда зарубежных писателей. Сыграло роль то, что он был опубликован на английском языке за границей. Произведение в смысловом и художественном плане – масштабное, грандиозное и необычайно оригинальное.
Тест по произведению
Рейтинг анализа
Средняя оценка: 4.4 . Всего получено оценок: 23.
Сочинение
Роман Е.И. Замятина «Мы» по своему жанру принадлежит к антиутопиям. Подобные произведения рождались в литературе как ответ на утопии, которые существовали в мировой культуре еще во времена Платона. В основе всякой утопии лежала мечта о всеобщем счастье и благоденствии, а также представление о том, что этого можно добиться, организовав жизнь общества на рациональных началах. Утописты верили в силу человеческого разума и считали, что все зло в мире от неразумности. Но их мечты в воплощении были несбыточны. Разум, лишенный доброго сердца, оказывался страшнее глупости. Именно эту мысль отстаивали создатели антиутопий.
В сюжете произведений Г. Уэллса, Ф. Кафки, Дж. Оруэлла, Е. Замятина мы находим, по сути, те же черты, что и в утопиях Т. Мора, Дж. Свифта, Т. Кампанеллы, Н.Г. Чернышевского. Как правило, описывается закрытая система, государство, где строится счастливое общество. Граждане такой изолированной страны делятся на определенные категории. Логично предположить, что если люди не вписываются в искусственную идеальную систему, не ценят созданного «счастья», то они должны быть изгнаны. Писатели-антиутописты показывают, что происходит, когда появляется личность, чье представление о счастье вступает в противоречие с всеобщим представлением. Тогда система теряет равновесие, а в попытке его восстановить она вынуждена либо уничтожить источник сбоя, либо адаптировать его под себя, перевоспитать, сломать. Таким образом, антиутопия всегда содержит конфликт личности и системы.
Единое Государство романа «Мы» возникло после 200-летней войны и взяло в основу своей идеологии науку математику, наиболее абстрактную из точных наук. Была выведена «формула счастья»: в числителе – блаженство, а в знаменателе – зависть. Согласно ей, «размер» счастья зависит от величины блаженства, то есть удовлетворения потребностей, отсутствия страданий. Однако человека полностью удовлетворить невозможно никогда, значит надо стремиться не к увеличению числителя в формуле – блаженства, а к уменьшению знаменателя – зависти. То есть необходимо всех уравнять, чтобы завидовать было нечему. С учетом того, что герои романа воспринимались властью как существа биологические и разумные, их потребности делились с точки зрения физиологии и разума. Главная физиологическая потребность в пище решалась элементарно: изобрели нефтяной хлеб. За этой метафорой стоит сравнение человека с механизмом, кроме того, «нефтяной» пищей нельзя объесться, от нее нельзя получить удовольствие, можно только насытиться, чтобы быть работоспособным. Одежда также у всех одинакова, жилье прозрачно, даже желание любить удовлетворяется для граждан Единого Государства по талончикам в порядке очереди, то есть на основе абсолютного равенства. Понятия духовной близости и семьи исключены, потому что семья как ячейка общества предполагает существование собственных законов, а это может стать источником зависти. В итоге самой большой проблемой становится преодоление природных законов, например, существования носов классических и носов-кубов. Но и их путем естественного отбора стараются довести до одинаковости. Потребность в работе классифицируется как физиологическая, поэтому наказанием является отстранение от работы, а престижности профессий не существует, так как нет привилегий и зарплаты. Информационная потребность реализуется лекциями, которые тоже для граждан Единого Государства идентичны. Таким образом, все рационализировано, подсчитано даже оптимальное количество жевков при приеме пищи. Потребность в Прекрасном понимается как стремление к упорядочению. Шедевром древней словесности считается расписание поездов.
Объединяло все в Едином Государстве общая цель – строительство Интеграла, космического корабля, чтобы «проинтегрировать» (читай – «завоевать») всю Вселенную. Здесь проявилось извечное противоречие тоталитарного строя – его закрытость и стремление к экспансии, подчинению.
И вот в таком обществе появляется человек, начинающий сомневаться в счастье, дарованном ему государством. Д-503 ведет дневник, который становится основой романа. Если личность испытывает потребность в изложении своих мыслей на бумаге, значит пытается разобраться, прежде всего, в себе. К этому, как правило, побуждает какая-либо проблема. Интересно наблюдать, как постепенно расшатывается слог записей героя, становится все больше недоговоренностей, исчезает слово «ясно», которое возникнет только в последней главе. Эти изменения связаны с диагнозом, который поставили Д-503, – у него появилась душа, вместе с появлением в его жизни I-330. Хитрая героиня сознательно использует весь арсенал средств, чтобы вывести Д-503 из равновесия, разрушить привычную для него картину мира. Она демонстративно нарушает принятый распорядок, приводит его в Старый дом, одевается в платье, пьет и курит, одним словом, делает все, что запрещено, что может разрушить здоровье и затуманить рассудок, но рождает фантазию.
I-330 – член организации Мэфи, название которой наталкивает нас на параллель с Мефистофелем, только в противопоставлении ада и рая неясно, по какие стороны расставить Единое Государство и Мэфи. Единое Государство схоже с раем в том, что и там, и там за человека уже сделали выбор, он не принадлежит себе, а Мефистофель искушает людей выбором между добром и злом. Портрет же I-330 рождает у нас ассоциации со змеей – фигура-хлыст, острые зубки, глаза-шторки.
Трагедия центрального героя романа состоит в том, что высвобождаясь из-под власти Единого Государства, он не обретает желанной свободы, так как им начинает манипулировать I-330 уже в интересах своей организации. За зеленой стеной Д-503 опять используют как инструмент, человека-функцию. Ощущение себя не одним из «нумеров», а человеческой единицей, индивидуальностью – иллюзия. В борьбе двух систем человек оказывается, как между двух жерновов. Неслучайно И. Бродский любил говорить, что больше коммунистов ненавидит антикоммунистов.
Однако, в антиутопии Замятина все же есть герой, который обрел свободу. Это О-90. Она всегда поступала иррационально, но ее любовь смогла преодолеть препятствия, потому что ей достало смелости воплощать свои желания в жизнь, а не просто лелеять их в своем воображении, как Д-503. О-90 сохраняет ребенка от любимого человека, сначала отказывается от помощи I-330, чувствуя в ней соперницу. Приоритетными для героини в обществе всеобщего рацио являются движения души, а не разума. И в этом сдержанный оптимизм автора. Любимыми героями Замятина всегда были еретики, верящие не в застывшие догмы, а голосу своего сердца.
Финал произведения достаточно противоречив, как и во многих романах-антиутопиях. С одной стороны, очевидно, что Единое Государство победит бунтовщиков, Д-503 равнодушно смотрит на смерть I-330. Но государство, лишающее своих граждан фантазии, то есть стремления к новому, самоуничтожается, так как в нем не остается тех, кто будет способствовать прогрессу, движению вперед. Все вокруг же будет развиваться. Вселенная бесконечна, ее нельзя покорить, бесконечность не поддается интеграции. Таким образом, «Мы» заканчивается началом конца Единого Государства.
